Мир иерархичен, и на каждом уровне иерархии есть нечто особенное, делающее этот уровень непохожим на другие. Однако рост иерархии происходит за счет возникновения новых уровней рефлексии, и на каждом уровне иерархии все предыдущие уровни так или иначе представлены, и в определенных условиях внутреннее движение более высокого уровня происходит по законам нижележащих уровней, сводится к ним в своих проявлениях. Это не означает действительного и буквального сведения более развитых формаций к чему-то более примитивному. Любое подобие здесь условно и не может существовать всегда. Но такие фазы развития логически необходимы для выстраивания нового, и они могут держаться довольно долго и по отношению к индивиду предстают постоянной закономерностью его среды обитания.

В частности, экономика относится к более высокому уровню рефлексии, чем биологическое развитие, — однако на определенном этапе в экономике необходимо проявляются квазибиологические черты, и хозяйственный комплекс начинает вести себя как живое существо, и развиваться как биологический вид. Подобное "вырождение" возникает как на уровне экономики в целом, так и в отдельных отраслях, и на единичных предприятиях. Тем самым воспроизводится не только общий принцип строения биологического уровня рефлексии, но также его внутренняя иерархия, соподчинение уровней и видов живого.

Так, если хозяйственный комплекс воспринимается как организм, напрашивается сравнение транспорта с кровеносной системой, связи с нервной системой, центров производства с железами секреции и т. п. Можно увидеть в добывающих отраслях аналог пищеварительной системы и органов дыхания, есть и нечто вроде выделительной системы. Нетрудно найти и подобия органов чувств. Разумеется, нельзя абсолютизировать подобные аналогии, — но не следует и пренебрегать ими, не придавая им значения. Подобие не случайно, оно обусловлено состоянием экономики, способом производства. Появление органических черт в экономике — процесс безусловно позитивный, поскольку это означает преодоление стихийности, присущей более низкому, "неорганическому" уровню развития. Хозяйственные единицы перестают взаимодействовать подобно физическим или химическим системам, они становятся достаточно индивидуализированными, чтобы вести себя как живые существа. Следовательно, экономика в целом приобретает направленность, эволюционирует.

Однако, с другой стороны, "органичность" экономики есть свидетельство ее отсталости, неразвитости. Развитие производства связано с возникновением разума, и экономика возможна только на основе деятельности разумных существ. Собственно экономикой она является лишь поскольку в ней есть элемент разумности. Там, где она сводится к организму, — налицо дефицит разума.

Господство рыночной стихии несовместимо не только с разумом, но и с органикой. Но движение от неживого к живому, и дальше к разуму, — всеобщий закон развития. Поэтому появление органических образований в недрах капитализма свидетельствует о неизбежности его отмирания, о необходимом перерастании его в нечто более организованное, хотя все еще далекое от разумности. Потребуется много времени, чтобы на основе органической экономики посткапитализма вызрела подлинно человеческая, разумная экономика. Но то, что уже сейчас мы способны мечтать об этом, — зародыш будущего, слабый отблеск его. Как говорил поэт Мерайли, если есть искра — возможно и солнце.