С военных полей не уплыл туман,
Не смолк пересвист гранат...
Поверженный помнит еще Седан
Размеренный шаг солдат.
А черный Париж запевает вновь,
Предместье встает, встает, —
И знамя, пылающее, как кровь,
Возносит санкюлот...
Кузнец и ремесленник! Грянул час, —
Где молот и где станок?..
Коммуна зовет! Подымайтесь враз!
К оружию! К оружию! И пламень глаз —
Торжественен и жесток.
Париж подымается, сед и сер,
Чадит фонарей печаль...
А там за фортами грозится Тьер,
Там сталью гремит Версаль.
В предместьях торопится барабан:
"Вставайте! Скорей! Скорей!"
И в кожаном фартуке Сент-Антуан
Склонился у батарей.
Нас мало.
Нас мало.
Кружится пыль...
Предсмертный задушен стон.
Удар... И еще...
Боевой фитиль
К запалу не донесен...
Последним ударом громи врага,
Нет ядер — так тесаком,
Тесак поломался — так наугад,
Зубами и кулаком.
Расщеплен приклад, и разбит лафет,
Зазубрились тесаки,
По трупам проводит Галиффе
Версальские полки...
И выстрелов грохот не исчез:
Он катится, как набат...
Под стенами тихого Пер-Лашез
Расстрелянные лежат.
О старый Париж, ты суров и сер,
Ты много таишь скорбей...
И нам под ногами твоими, Тьер,
Мерещится хруп от костей...
Лежите, погибшие! Над землей
Пустынный простор широк...
Живите, живущие! Боевой
Перед вами горит восток.
Кузнец и ремесленник! Грянул час!
Где молот и где станок?
Коммуна зовет! Подымайтесь враз!
К оружию! К оружию! И пламень глаз
Пусть будет, как сталь, жесток!