В разных культурах немало сходных вещей и явлений. На этом основании серьезных исследователей тянет на поиски единого первоисточника, общего предка — или, на худой конец, все объясняется достаточно тесным межкультурным взаимодействием. Так можно "открывать" совершенно фантастические пути миграции первобытных народов — или их общее знакомство с инопланетянами.

Но по логике, сходство не есть тождество. По видимости одно и то же может выполнять в разных группах людей совершенно разные культурные функции. И если мы в останках древней цивилизации обнаруживаем нечто вроде колокольчика — догадаться о его назначении не так то легко. С другой стороны, свидетельства о тех или иных действах могут быть сколь угодно похожи на некоторые из нынешних обыкновений — но из этого вовсе не следует, что те, другие люди так свои поступки и воспринимали.

Разумеется, в одинаковых природных условиях способы деятельности во многом диктуются объективными требованиями, и орудия труда материализуют эту объективность. Хотя и здесь возможны весьма подвижные вариации. Мы можем определенно утверждать, что ручной пресс служил для того, чтобы нечто сжимать, — но что именно? Может быть, формовать глину, или печатать книги, — а возможно, просто гладить белье. Приходится принимать во внимание массу прочих обстоятельств — и все равно, нет гарантии, что жизнь не окажется сложней и удивительней наших предположений.

Когда речь заходит о рефлексии — все становится еще запутаннее. Одними и теми же словами можно выражать вещи очень разные, и даже противоположные. Наши понятия вбирают в себя содержание нашей жизни, и даже в одну эпоху, и у одного народа, единой картины мира может не быть.

Дело осложняется еще и тем, что содержание культурных реалий исторически меняется. Электрон — и миллиарды лет назад электрон. А любой артефакт постепенно перерождается из экзотической находки в общественно полезную вещь, и далее в старую безделушку, музейный экспонат или предмет коллекционирования. Любой духовный продукт развивается в том же направлении. То, что было прогрессивным, становится реакционным, нравственное становится безнравственным, необходимое — излишеством. Судить о чем-то по меркам эпохи упадка — гарантированно попасть в болото иллюзий.

С изменением общественного устройства меняется и социальный статус многих вещей. Например, бедняцкая еда, суп из отходов рыбацкого промысла, из того, что уже нельзя продать, теперь подается в ресторанах как верх изыска и символ Прованса. Французское печенье (biscuits) придумали как способ снабдить путешественников (и прежде всего мореплавателей) не слишком быстро портящейся едой; сегодня это вкусный способ побаловать себя. То же относится и ко многим другим деликатесам.

Точно так же трансформируются экономические и общественные институты. Если раньше избирательное право считалось привилегией, и за право голоса долго и упорно боролись, — теперь выборная демократия стала пустой формальностью, бессмысленной игрой, и все чаще люди игнорируют всяческие выборы как напрасную потерю времени. Отсюда тревожное внимание политиков к проценту явки на выборы; кое-где даже начинают вменять голосование в обязанность.

Неформальная культура ничем не лучше. Например, в обществе испокон веков были приняты разного рода тусовки, многие публичные заведения возникли с учетом этой потребности. Народ шел на рынок, в кабак, в театр или в баню не просто по делам, а чтобы попутно перекинуться с кем-то парой слов (или тумаков), поддержать или завязать знакомства, найти подходящую компанию. От публичного дома до светского салона и приема в Кремле — люди искали прежде всего общения. А что теперь? Мы ищем общества для того, чтобы остаться наедине с собой. Ибо нигде так не чувствуешь себя одиноким, как в безучастной толпе. В наши дни от общественного бытия не спрятаться даже в сортире. Все пропитано необходимостью участвовать во всеобщем копошении. Но вульгарная клубная вечеринка способна иногда (если не вляпаться в конфликт с очередной мелкой мафией) разорвать поток целенаправленной деятельности, увести человека от его человеческой природы. Общество не позволяет людям стать достойными самих себя — зато есть прекрасный шанс избавиться от забот и совести.