Многие испытывают почтение ко всяческими званиями и титулами (доктор, профессор, академик, обладатель премии, входящий в первую десятку и т. д.) присуждаемыми многочисленными местными и международными комиссиями. Общепринято, что наличие сертификата или лицензии возвышает человека над теми, кто не может предъявить каких-либо наград. Есть ли в этом хоть капля смысла? Так ли уж значительно отличие?

Допустим на мгновение, что звания присуждаются в соответствии с достоинствами отмеченного ими лица. Возьмем этого человека за секунду до присуждения звания — и через секунду после. Что изменилось? Неужели его достоинства значительно возросли на пртяжении двух секунд? Вздор. Но рыночная стоимость подскочила. Не является ли это свидетельством абсурдности самого понятия рыночной стоимости?

Но есть на самом деле что-либо серьезное в официальном признании? — что-то такое, на что можно было бы опереться при оценке чьих-то личных качеств?

Обычно официальные органы, призванные присуждать награды и выдавать сертификаты, недостаточно компетентны, чтобы правильно оценить чьи-либо достижения. Они вынуждены полагаться на тех, кто представил соискателя к отличию, — а эти люди редко бывают незаинтересованными. Вся затея сводится таким образом к политической игре.

В качестве общеизвестного примера, возьмем нобелевскую премию. Нобелевский комитет весьма щепетилен по поводу национальности номинантов; тут важно соблюсти деликатное равновесие между обеспечением безусловного приоритета США и Европы с одной стороны — и ублажением общественности показной демократией с другой. Недостаточно, чтобы марионетки, вытащенные с задворок западной цивилизации, исповедовали традиционные принципы западной буржуазии, — они еще и обязаны всячески насаждать их в своих странах, подрывая неугодные высоким благодетелям режимы. Так, редкие лауреаты российского происхождения (Бунин, Солженицын, Сахаров и др.) были награждены исключительно за их ярый антикоммунизм, а отнюдь не за эстетические или научные достоинства их работ. Тематические области работ, представленных на соискание нобелевской премии, также подвергаются тщательной фильтрации. Здесь нет места ни малейшим намекам на противоречие официальной идеологии.

Но допустим, что кто-то действительно награжден по заслугам. Как правило это означает, что у человека были значительные свершения в прошлом, но ничего не говорит о его нынешних делах или о его будущем. А то, чем кто-то был раньше, может сильно отличаться от того, чем он является теперь, и чем он собирается стать. Например, академическое признание зачастую приходит слишком поздно, когда научная карьера человека уже завершена. Присуждение премии ничего не говорит о творческом потенциале лауреата и его способности что-то еще добавить в копилку мировой культуры.

Наконец, успехи в одной сфере не подразумевают компетентности в другой. Хороший физик может быть убогим философом, а хороший программист — никудышным учителем. Даже внутри узкой профессиональной области есть свои уровни специализации, и, скажем, умение хорошо считать сечения фотоионизации не особенно помогает при расчете сечений ионизации ионным ударом. Отличия не повод для благоговения.

Единственно разумный подход — судить о людях по их нынешним делам и живым результатам. Можно уважать прошлые заслуги — но не полагать, будто ими что-то определяется сейчас. Очевидное следствие состоит в том, что вовсе не обязательно знать должность и звания собеседника, чтобы вынести о нем обоснованное суждение и решить, насколько имеет смысл с ним сотрудничать. И, разумеется, оценка любого деяния не может зависеть от личности деятеля.